Девушка и самолёт. Секс и залёт.

Маленький городок Заболь находится на юго-востоке Ирана, на стыке границы с Афганистаном и Пакистаном. Вокруг горы и пустыня. А значит – довольно частые песчаные бури, во время которых видимость сокращается до нескольких метров.

Во время одной из таких бурь в аэропорту Заболя по ошибке сел советский Ан-26РТ, летевший в Союз из Герата. Головы у всех соответствующих советских работников сильно от такого ляпа заболели, так как самолет и экипаж, ессно, арестовали (отношения между странами в то время, как известно, были крайне напряженными).

И вдруг – неожиданный подарок Небес. Летчиков решили освободить! Да еще – вернуть самолет! Причем все без шума: ни прессы, ни ТВ. Только одна заметка в «Джомухирие эслами» со ссылкой на общее мнение имама Хомейни, премьер-министра, председателя меджлиса и президента: «Мол, это не «таджавоз», а «воруд-э-эштебахи», то есть, не агрессия, а ошибочный залёт».

На такой шаг иранское руководство сподвиг «маленький личный интерес»: правители Ирана надеялись в благодарность за свой жест доброй воли провести с нашим руководством тайные переговоры и купить у СССР, в обход эмбарго, «Тюльпаны» (см. картинку) и «Гвоздики».

Казалось бы – пляши и пой.

Но посланный в Заболь консул СССР в Исфагане обнаружил, что у тамошнего князька-шейха, который должен отдать ему самолет, есть свой «маленький личный интерес». Кому-то, судя по всему, нужно было, чтобы Советский Союз был представлен агрессором. И за бумагу, подтверждающую эту «агрессию», этот кто-то был готов шейху хорошо заплатить.

Поэтому нашему консулу было предложено подписать пятистраничный опус в стиле «сказки Востока»:

«Советская армия вторглась в святое воздушное пространство Ирана, а затем, осквернив его землю, совершила подлую агрессию не только в отношении исламского государства, но и ислама в целом…».

По форме – смешно, по содержанию – глупо. Запомнилось консулу из текста, что агрессия («таджавоз») в отношении воздушного пространства Ирана сравнивалась с надругательством (изнасилование – тоже «таджавоз») над девственницей.

— Консул начал тянуть резину, говоря, что на его стороне все начальство Ирана, заявившее о том, что это не «таджавоз», а «воруд-е-эштебахи». А самоуверенный местный князек ему:

В этой пустыне я — Хомейни, я — председатель меджлиса, я же – премьер. Хочешь, спроси у людей, — он с улыбкой кивнул на охрану.

Консул не стал возражать, но корректно стоял на своем, мол, не надо перечить рахбару (имеется в виду Хомейни), это – «воруд-е-эштебахи».

В первый день беседа в стиле «тяни резину» продолжалась до вечера. Шейх был вежлив и терпелив (на Востоке хозяин не может иначе), но на прощание все же сказал:

Ты молод, хочешь, наверное, жить. Скажи мне спасибо. Ведь наши афганские братья пока не узнали, что ты здесь гостишь

Утром консул позвонил в посольство. Сообщил, что жив, здоров и ведет сложные переговоры. Ему, мол, трудно, поскольку он совершенно один, а с ним же спорят премьер-министр, председатель меджлиса, президент и сам Хомейни.

То есть, вкратце поведал про любимого шейха и его праздник непослушания. Говорилось это с одной целью: посольство прослушивается круглосуточно. Донесение слухачей о  непослушании быстро ляжет на стол руководства в Тегеране. Пойдет ответная волна, которая докатится до шейха к вечеру того же дня. Тогда и можно будет подписывать бумагу. В нашей редакции.

Почти до обеда пили чай и вяло спорили: «таджавоз», или «воруд-е-эштебахи». Ближе к вечеру консул посчитал, что пора. И задал невинный для непосвященного вопрос:

Вы, конечно, читали «Тоузих-о-масаэль» ?

Шейх расплылся в улыбке. Она означала – «Что за вопрос!»

В этом и была западня:  шейху ответить «нет» было все равно, что коммунисту в СССР сказать, что он не читал «Вопросы ленинизма».

«Тоузих-о-масаэль» — один из главных трудов Хомейни. Пост (Рамазан/Рамадан) – одна из глав этой книги. От имени паствы Хомейни, мудрец («марджа-от-таклид»), задает вопросы и сам на них отвечает. Наставления обязательны к исполнению для правоверных.

В книге все расписано подробно – от рождения до кончины.  И без секса в ней, конечно, не обошлось. Так как он является одним из факторов, способных осквернить Рамадан.

Однако, в исламе всегда присутствует «но» — компромисс между паствой и Аллахом. Есть он и у Хомейни.

«Если ты ввел по линию обрезания, но не изверг  [семя]», то Рамазан не осквернен. «Если ты ввел по линию обрезания  и изверг», — пеняй на себя… «Если ты ввел дальше линии обрезания  и изверг, но (!!!) не знал, что начался Рамазан», — то все хорошо, дорогой правоверный.

Шейх не сразу понял, какую западню ему готовит «шурави».  Спросив про труд Хомейни, шурави задал еще один вопрос:

Наверное помните, что там написано про Рамазан ?

Шейх не понял, к чему шурави клонит, но унизить себя вопросом не мог. А неверный развил тему лишь тогда, когда время близилось к вечеру, то есть, — поближе к спасительному для него звонку из Тегерана.

— … Так вы помните главу «Рамазан » ?

— При чем здесь «Рамазан » ? Вы признаете, что вторглись в наше пространство ?

Признаю!

У шейха от неожиданности челюсть отвалилась.

Да, они вторглись в ваше пространство и осквернили его! Они прорвали плевру той самой девицы!

Шейх сидел с выпученными глазами.

Но они невиновны! Они не знали, что это святое пространство Ирана! Они не ведали, что творят! Они ввели дальше линии обрезания! И извергли! Но (!) не знали, что начался рамазан!!!

Шейху крыть было просто нечем: консул цитировал Хомейни. А «ввод», «залет», «введение», «вторжение» это одно и то же слово – «воруд».

Вечером шейх прощаться не вышел. Вместо пяти страниц консулу было предложено подписать листок с текстом из трех строк: самолет получен, консул на нем улетает….